Шпионы, не вернувшиеся с холода - Страница 56

В наступившей тишине было слышно, как дышит водитель. Все молчали. Затем потрясенный Большаков уточнил:

– Вы не прописывали Андрею Валентиновичу никаких уколов?

– Нет. Конечно, нет. У него есть проблемы с желудком, его беспокоит простатит, но ничего особо страшного. И я никогда не выписывал ему никаких уколов. Не понимаю, с чего он взял? Значит, Андрей Валентинович, после сеансов у вас кружилась голова?

– Да. И меня иногда тошнило, – ответил Попов.

Опять долгое молчание. И наконец Иосиф Наумович глухо произнес.

– Остановите машину.

– В чем дело? – спросил его Большаков.

– Я должен срочно с вами переговорить. Один на один. Это очень важно. Остановите машину, и мы выйдем.

– Нет, – ответил Иван Сергеевич, – пусть остановят машину, и они все выйдут. А мы останемся в салоне и поговорим.

– Хорошо. Можно и так, – согласился Иосиф Наумович.

Водитель мягко притормозил. Попов, пробормотав какое-то проклятие, вылез из машины. За ним вышли водитель и Караев. Вместе с Поповым они отошли на несколько шагов. Вторая машина затормозила в нескольких метрах от них.

– Сидите, – махнул им Попов.

– Как вы думаете, – спросил он Караева, – о чем они сейчас говорят? Может, у них была какая-то специальная программа и меня просто использовали как подопытного кролика?

– Не знаю, – ответил уставший Караев, – я думаю, что они сумеют договориться.

Сидевший в салоне автомобиля Большаков спросил у врача:

– Что вы хотели мне сказать?

– Я не назначал Андрею Валентиновичу никаких уколов, – твердо сообщил врач. – Но судя по симптомам, о которых он говорит, ему все время кололи глюконат натрия, так называемую сыворотку правды. И без разрешения никто не мог делать ему подобные уколы.

– Кто мог получить доступ к этому лекарству? – сразу спросил Большаков.

– Только два человека. Я и мой заместитель Алексадра Степановна. Она имеет право делать подобные уколы. Поэтому я попросил вас остановить машину. Если такие уколы делались без моего разрешения и согласия – значит, она действовала незаконно.

– Если сделать такой укол, можно узнать у человека какие-нибудь сведения?

– Почти все, – ответил Иосиф Наумович. – Особенно если человек находится в расслабленном состоянии. Он ведь приходил к нам на релаксацию, уже заранее подготовившись и принимая транквилизаторы. В сочетании с «сывороткой правды» они дают абсолютный эффект. Она могла узнать любые сведения, которые хотела узнать.

– Черт возьми, – выругался Большаков, – значит, все правильно. Попов ходил к вам на релаксацию, а получал очередную порцию этой гадости и рассказывал ей обо всех секретах, которые знал.

– Возможно, – осторожно согласился Иосиф Наумович, – но мы должны сначала поговорить с ней. Узнать, почему она так делала?

– Я знаю почему, – ответил Большаков, – теперь я все знаю. Бедный Андрей, он даже не подозревал, как именно его использовали. Это как раз тот случай, когда наша особая секретность сыграла против нас Иосиф Наумович. Дело в том, что мы искали предателя в наших рядах, который информировал американцев о нашей организации.

– Вы полагаете, что это наш врач? – ужаснулся Иосиф Наумович.

– Теперь я в этом убежден. Все встает на свои места. Я даже не думал, что подобное возможно.

Он открыл машину и вышел к ожидавшим его офицерам.

– Мы все выяснили Андрей, – печально сказал Большаков. – Это действительно ты сдал нашего агента, прибывшего из Дублина. Но в этом ты не виноват. Врач вводила тебе каждый раз «сыворотку правды», не получая разрешение у Иосифа Наумовича на подобные уколы. И после каждого твоего визита к врачам американцы получали информацию. Врач и была тем самым «кротом», которого мы искали.

– Она вернулась в прошлом году из Эстонии каким-то другим человеком, – вспомнил Иосиф Наумович. – В первое время она все время плакала, сидела одна, и я не понимал, что с ней происходит. Потом она призналась мне, что встретила в Таллине человека, которого раньше любила. Но они не могут с ним встречаться, так как он живет в Эстонии, а она в Москве. И у них нет таких финансовых возможностей, чтобы жить вместе. Она все время рассказывала мне о нем, показывала его фотографию.

– Ее завербовали, – понял Караев, – подставили бывшего знакомого и завербовали. Эстонцам нужно было выслужиться перед американцами, и они устроили подобный трюк.

– Поедем к ней домой, – предложил Большаков. – Ведь она живет одна?

– Да, – тяжело вздохнув, ответил Иосиф Наумович. – Несчастная женщина. Неужели она могла пойти на такое? Она должна была понимать, что рано или поздно ее разоблачат.

– Поздно, – повторил Большаков. – Могло быть слишком поздно. Поедем за ней. Вы знаете, где она живет?

– Знаю, – кивнул Иосиф Наумович.

«Эта ночь никогда не закончится», – обреченно подумал Караев, взглянув на часы.

ЧЕРЕЗ НЕСКОЛЬКО ДНЕЙ ПОСЛЕ НАЧАЛА СОБЫТИЙ. САНКТ-ПЕТЕРБУРГ

Он вышел из дома, радуясь солнечной погоде. Сегодня был такой хороший день. Полковник Изместьев работал в военкомате и считался педантичным, аккуратным, дисциплинированным сотрудником. Его перевели сюда из Ростова четыре года назад. И он добросовестно трудился, не вызывая никаких подозрений у своих коллег. Иногда, очень редко, он болел, но все знали, что полковник имел два тяжелых ранения, полученных в Чечне и Дагестане. Поэтому никто ему особенно не досаждал. К тому же Изместьев был не просто надежным сотрудником, но и помогал своим молодым коллегам по работе, никогда и никому не отказывая в помощи. Его любили и уважали. Вполголоса рассказывали, что он имел несколько боевых орденов и был очень смелым человеком.